- Категория:
- Автор:Литвинович Александр
- Рейтинг:5.0/3
- Активность:1561
Битва на Полонке
История нашего народа и героическая, и трагическая одновременно. Но трагические страницы в ней преобладают: 140 нападений крестоносцев, 95 вторжений крымских татар, четыре с половиной столетия войн с Московией (1368—1795 гг.), две мировые войны, большевистский геноцид… Продираясь через эти тернии, беларусы несли огромные потери, иногда до половины всего населения страны.
Впрочем, людские потери можно подсчитать, хотя бы приблизительно, а как учесть потери культурные и духовные? Сколько Скорин и Купал, Богдановичей и Короткевичей не родила наша земля, заживляя кровавые раны, полученные в драках между хищниками, грызшимися между собой за наши земли? Сколько уроженцев Беларуси стало гордостью других стран, пока наше Отечество страдало под игом чужеземцев? Кто даст ответ на эти вопросы? Кроме нас самих – никто!
«Сегодня перед беларускими историками стоит вопрос не о переписывании истории, а наоборот – об очищении беларуской истории… от колоссальных наслоений лжи» (1).
Только мы сами можем осмыслить свой путь за последние 800 лет и тем самым способствовать консолидации беларуской нации.
Среди множества больших и малых сражений, происходивших в нашем Отечестве, столкновение возле местечка Полонка (ныне деревня в Барановичском районе) было одним из самых значительных. Но сегодня оно практически неизвестно соотечественникам. Между тем значение его было поистине судьбоносным в войне 1654 – 1667 гг. То была даже не война, а кровавый потоп. Именно так польский писатель Генрик Сенкевич назвал в 1884 году свой роман, в котором запечатлел события войны, в которой погиб каждый второй житель Беларуси, а на Могилевщине и Витебщине в живых остались лишь 20 человек из каждой сотни.
Московский царь Алексей Михайлович Романов основательно готовился к захвату Великого Княжества Литовского. Заблаговременно московиты купили оружие в германских княжествах, Голландии и Швеции. Активно вели разведку. Патриарх Никон 14 марта 1654 года (за два месяца до начала войны) благословил царя на массовые убийства мирного населения. И вот 15 мая по приказу московского деспота его полчища вторглись в Литву (Беларусь).
На первом этапе московиты рассчитывали совместно с украинскими казаками захватить восточную часть ВКЛ, в том числе Смоленск, Мстиславль, Оршу, Гомель, Речицу, Полоцк и Витебск. Это давало им контроль над бассейнами Западной Двины и Днепра, то есть над внутренними водными путями между Балтикой и Черным морем. Московия получала удобный водный путь в Скандинавию и Османскую империю.
Вторжение осуществляли две московские армии, а также войско казаков. Главная группировка (41 тысяча воинов) во главе с царем наступали из Переяславля на Смоленск, Мстиславль и Могилев. Северная группа (16 тысяч ратников) под командованием Василия Шереметева выступила из Великих Лук на Себеж, Полоцк и Витебск. 20 тысяч казаков атамана Ивана Золотаренко двинулись из Новгорода-Северского на Стародуб, Гомель и Речицу.
В общей сложности силы вторжения насчитывали около 77 тысяч конных и пеших бойцов, а все войска ВКЛ, разбросанные по стране – максимум 20 тысяч. И только военный талант нашего гетмана Януша Радзивилла позволил ему какое-то время сдерживать натиск врага, даже выигрывать отдельные стычки. Но защитить Отечество он не мог физически.
За первые два года войны московские войска оккупировали большую часть Литвы (Беларуси). Заняли ее столицу Вильню, которая горела 17 дней, а число убитых достигло 10 тысяч жителей – около половины населения столицы (2). Виленский епископ Тышкевич позже вспоминал:
«Не было пощады ни возрасту, ни полу; все места были заполнены кровью убитых и трупами, особенно Бернардинский монастырь, куда ища убежища, люди сбежались в особенно большом количестве».
Одной из главных целей той войны царь поставил массовый вывод людей из Литвы (Беларуси). Мужчин московские бояре делали своими рабами, особенно ремесленников и строителей. Женщин и детей они сотнями и тысячами продавали в городах Московии, на рынках невольников в Турции, Бухаре, Персии. Всего московиты угнали из нашего Отечества более 250 тысяч человек.
Успехи царских войск превзошли самые смелые ожидания. За два года им удалось захватить почти все Великое Княжество Литовское. Властям Речи Посполитой не осталось ничего иного, как сесть за стол переговоров. 3 ноября 1656 года в Немежи под Вильней было заключено перемирие на самых тяжелых условиях для ВКЛ. Царя Алексея Романова пришлось признать великим князем Литвы. По сути – властителем беларуских земель. Более того, пообещали избрать его на ближайшем сейме королем Речи Посполитой! За это Москва «смилостивилась» и приостановила военные действия на территории ВКЛ, а затем начала войну со шведами в Инфлянтах (Ливонии).
В связи с этим московские войска ушли с территории южнее Двины и западнее Березины. Но остались московские гарнизоны в Вильне, Ковне, Минске, Борисове и Гродне. Перемирие продержалось недолго – два года. Уже в декабре 1658 года царь, заключив со шведами мир на три года и отказавшись от борьбы за выход к Балтике, бросил все наличные силы на полный захват Великого Княжества Литовского. Решение этой задачи он поручил воеводе Ивану Хованскому.
Справка: Хованский Иван Андреевич – князь, воевода. Службу начал при царе Михаиле Романове. В 1636 году был стольником, в 1659 получил чин боярина. С 1656 до 1658 гг. являлся царским воеводой в Могилеве, затем возглавил крупную группировку войска с целью захвата западной части ВКЛ. Однако потерпел крупные поражения в 1660, 1661, 1664 гг. После разгрома восстания в Москве (Медного бунта) возглавил главную следственную комиссию. Казнен в 1682 году за то, что пытался использовать восстание стрельцов в собственной борьбе за власть.
Битва войск ВКЛ с войсками Московии
Свою многотысячную рать Хованский разделил на две части. Одна группировка во главе с Афанасием Ордин-Нащёкиным пошла на Жамойтию, а вторую он сам повел в сторону Бреста. Московиты заняли Браславский, Ошмянский и Вилькомирский поветы.
Но… 9 марта 1659 года московиты сдали Гродно князю Павлу Яну Сапеге, а Самуэль Комаровский возле Бирж разбил 2-тысячный московский отряд и после этого обложил в Чаусах корпус Нащёкина.
Казалось, что инициатива уже переходит на сторону литвинов. Но вскоре Хованский захватил Лиду и Слоним, ему снова сдалось Гродно. Окрыленные победами, московиты двинулись в Подляшье. В Заблудове убили всех людей, которые молились в храме, разграбили и дотла сожгли местечко.
Хованский и свою группировку разделил на несколько отрядов, чтобы удобнее было расправиться с Брестским воеводством. Он взял Каменец и 7 января 1659 года подошел к Бресту. Город защищал гарнизон в 2 тысячи солдат под командованием полковника Свентинского. Первый штурм был отражен. Второй произошел в ночь с 12 на 13 января. Бой был очень жестоким, московитам удалось взять город лишь после того, как погибли почти все его защитники. Оставив здесь гарнизон в количестве 800 человек, московская рать двинулась к Новогрудку (3).
По дороге сын Хованского Пётр 15 января 1659 года разбил литвинский отряд Михаила Обуховича и взял Пружаны. Сам Обухович, дважды раненный в голову, отчаянно сражался. Он не сдавался даже тогда, когда под ним упал конь, убил семерых и ранил десять царских ратников.
Во время вторжения московитов в западные районы ВКЛ царь Алексей Михайлович («тишайший», как его по сей день величают российские историки) приказывал:
«Идти и от Слуцка к Слониму…вверх по Немне реке по обе стороны и те места воевать, сёла и деревни, и хлеб и сена, и всякие конские корма жечь, а людей побивать и в полон имать, и совсем без остатку разорять» (4).
Царские воеводы старались изо всех сил. Как и все московиты, они были жестокими азиатами, и войну вели азиатскими методами – то есть, в первую очередь массово уничтожали гражданское население:
«Город Мир и другие городки и местечки и села и деревни… сожгли и людей поубивали и в плен брали и совсем опустошали без остатка»…
«…идучи с Мыши… заходили в городок Столовичи и литовских людей, которых в Столовичах застали, поубивали и городок Столовичи высекли и выжгли и совсем опустошили без остатка. А в Языцех государь, в том походе взято литовских людей шляхты и местичей 32 человеки «отобрав лутчих, а дастольных языков велели посечь» (5).
Взяв Брест, Каменец, Мир, Пружаны, Слуцк, Слоним и отвоевав Гродно, группировка Хованского контролировало всю юго-западную Литву (Беларусь). Непокоренными остались только Несвиж и Ляховичи.
ххх
Ляховичскую крепость, одну из сильнейших в ВКЛ, построил гетман Ян Карл Ходкевич, затем дополнительно укрепил Павел Ян Сапега.
20 марта 1660 года московское войско подошло к Ляховичскому замку. В нем состояли два псковских и два новгородских полка (приказа) стрельцов. Псковичами командовал «голова Афанасий Пустобояров», новгородцами – «головы Семен Толбухин и Семен Охлебаев». Были еще три рейтарских полка и четыре полка пехоты. Конница Хованского была сведена в 7 хоругвей московских бояр Остафия и Константина Нащёкиных, Петра Давыдовича, князей Василия Мисецкого (или Мышецкого), Алексея Путятина и Петра Дубровского. Всего в осаде Ляхович в марте 1660 года участвовало более 7 тысяч человек (6).
Крепость защищала местная шляхта. Это конный полк Романа Аскерко (более 200 сабель), который разделялся на 5 хоругвей самого Р. Аскерко, хорунжих Ю. Корсака, Т. Храповицкого, Годлевского и Кошки. Вторым конным полком командовал Флориан Слонский. В нем было 6 хоругвей: Ф. Слонского, К. Комаровскового, Б. Лабуза, Ващинского, Юндила и Гасуревского. Но основную массу защитников (3,5 тысяч человек) составили жители города и мужики окрестных деревень. Всего около 4 тысяч человек при 37 пушках и фальконетах. Комендантом был Станислав Юдицкий (7).
Защитники отражали все вражеские атаки. К Хованскому 19 мая прибыло подкрепление – еще три полка московских стрельцов, и 24 мая воевода начал генеральный штурм. Московиты применили сложное штурмовое приспособление – широкий передвижной мост-лестницу длиной в 18 саженей (35 м). На верху его имелась подвижная платформа и щит, под прикрытием которого лезли наверх бойцы штурмовой группы. Потом он падал на замковые здания и открывал дорогу нападающим. Но и этот приступ завершился потерей около 2 тысяч человек. Наибольшими они оказались в только что прибывших полках Л. Пущенникова, Ц. Палтычева и И. Жмодишина. Хованский повесил себе на грудь икону св. Николая и вдохновлял своих вояк на геройство. Но чудо не произошло. Разгневанный воевода разломал икону.
«Видимо, Бог отвернулся от этих борцов за «святую православную веру» (8).
После отражения штурма продолжалась артиллерийская дуэль. Орудия крепости, имевшие много ядер и пороха, бомбардировали лагеря осаждающих, плотно заставленные походными шатрами и обозами. А 12 батарей московитов с четырех сторон день и ночь «ломали город Ляховичи» (9).
К Хованскому и дальше прибывали подкрепления. Из Могилева пришли еще 10 полков пехоты воеводы Семена Змиева, из Старого Быхова – 6 полков. Потом подоспели 300 донских казаков, две хоругви витебских шляхтичей «перемётчиков» (т.е. присягнувших царю), хоругвь какого-то Гелдина, хоругвь могилевских крестьян, вооруженных топорами и бердышами (10). Так что летом 1660 года под Ляховичами стояло весьма крупное войско.
Но Речь Посполитая 3 мая 1660 года заключила в Оливе мир со Швецией и могла теперь направить все свои силы против Москвы. На Подляшье была собрана сильная группировка польско-литовских сил под руководством Стефана Чарнецкого и Павла Сапеги. Она двинулась выручать Ляховичи.
Справка: Чарнецкий Стефан (1599—1665) – каштелян Киева с 1655, воевода русский с 1657, с 1664 воевода Киевский и польный гетман Короны. Рано начал военную службу. Брал участие в шведской кампании 1626—29, Смоленской войне 1633—34, в боях с казаками и татарами. В 1648—49 был в плену у казаков. Отличился в войне со шведами, выработал особую тактику борьбы с ними. С 1656 действовал со своей дивизией самостоятельно. После освобождения Польши от шведов Чарнецкий был направлен в Беларусь (Литву) и в 1660—61 успешно воевал здесь против оккупационных войск. Умер в феврале 1665.
Справка: Сапега Павел Ян (1610—1665) – великий гетман литовский и воевода виленский, сын усвятского старосты Яна Павла Сапеги. Образование получил в Бранденбурге. Военную карьеру начал в 1633 под Смоленском в чине гусарского ротмистра. С 1638 являлся обозным ВКЛ, а в 1645 – подстолием. В 1646 стал воеводой Витебска. В феврале 1656 стал великим гетманам ВКЛ и воеводой Виленским.
К лету 1660 года Павел Сапега собрал под своим командованием 8 тысяч воинов. К нему присоединились полки А. Полубинского и С. Кмитеца. Во главе этой дивизии он пошел с Подляшья на Хованского. Одновременно король Речи Посполитой Ян II Казимир послал из Голштинии 6-тысячный корпус воеводы Руси Стефана Чарнецкого на помощь Сапеге*.
/* Русью в Речи Посполитой называли территорию нынешней Западной Украины. – Прим. ред.//
23 июня Чарнецкий находился в районе Слонима. Он узнал, что в город накануне прибыл сильный отряд московитов. По дороге гетман установил контакт с Сапегой, дивизия которая в это время дошла до Жировичей вблизи Слонима. Московский гарнизон, боясь восстания местных жителей, загнал их в храмы и поджег.
«Наверное сам Бог был на стороне несчастных жертв – проливной дождь погасил огонь» (11).
К счастью, быстро подоспела помощь, которая помешала нелюдям совершить преступление. В тот же день литвины разбили три разъезда московитов – под Зельвой, Голынкой и Деречином.
На второй день еще один московский разъезд (около 600 конников) наткнулся на передовые отряды Чарнецкого. Те числом до тысячи человек под командованием Поляновского обрушились на московитов. Последние долго отбиваться не стали и обратились в бегство. Во время погони погибло до 400 врагов, а 18 московитов попали в плен. От них узнали, что это был отряд карательной экспедиции, возвращавшейся из-за Немана. Хованский часто посылал такие экспедиции.
Приближение войск Чарнецкого и Сапеги стало для Хованского неожиданностью. Поначалу он думал, что это просто еще один сильный разъезд. Но довольно быстро осознал реальную угрозу. Произошло это 27 июня, когда Хованский послал в сторону противника сильный разъезд под командованием Нащёкина численностью в 2000 воинов. А в это время Павел Сапега из Жировичей тоже выслал разъезд в 13 хоругвей во главе с Самуэлем Кмитецем и Станиславом Липницким. Оба разъезда встретились 27 июня возле местечка Полонка. Увидев такую рать, литвинские командиры подумали, что имеют дело со всем войском Хованского. Они послали за подмогой и к Сапеге, и к Чарнецкому. Тем временем московиты, видя перед собой литвинов, которых привыкли побеждать численностью, смело двинулись в бой. Литовские хоругви отбивались упорно, даже не заметили, как к ним подошла помощь. После недолгого сопротивления москали пустились наутек. Их гнали две мили до местечка Мышь. Об этом эпизоде столкновения под Полонкой сообщает Ян Пасек (1636—1703) в своих «Записках» (12).
Литвины взяли много пленных. В течение того же дня 27 июня все войско Речи Посполитой было направлено в сторону места боя между разъездами. К вечеру оно уже стояло вблизи местечка Полонка. Хованский мог явиться в любой момент, поэтому были усилены караулы, а солдаты легли спать в полном вооружении. В ночь с 27 на 28 июня в лагерь возвращались из победной погони литвинские хоругви, приводя с собой пленных. Те показали, что под Мышью собрались войско числом около 3000 солдат.
27 июня Хованский с основными силами тоже вышел из-под Ляхович навстречу Сапеге и Чарнецкаму. По признанию самих московитов, их войско насчитывало 46 тысяч (13). Правда, взятый в плен воевода Щербатый называл меньшую цифру – 24 тысячи (14). Современный российский историк Олег Курбатов оценивает армию Хованского накануне битвы цифрой «более 10 тысяч» (15). Но мы поверим гетману Павлу Яну Сапеге:
«Наше войско – скромная ватага была; правду молвить, далеко меньше половины неприятельского, ведь нас не было и 8 тысяч» (16).
На заре привели одного местного шляхтича, который прибыл в лагерь, чтобы сообщить, что Хованский со всем своим войском вышел из ляховичского лагеря и находится совсем близко от Полонки. Немного позже это весть подтвердил и второй шляхтич.
ххх
Местечко Полонка (ныне деревня) находится между Слонимом и Ляховичами, на реке Полонка (приток Исы), в 20 км западнее Баранович. Оно входило в состав Слонимского повета Новогрудского воеводства ВКЛ.
Местность, где произошла битва, холмистая. В самой низкой ее части протекает небольшая извилистая река Полонка, образуя возле местечка широкий изгиб (луку) радиусом около 2 км, где и расположились войска Речи Посполитой. Несмотря на малые размеры и неширокое русло берега реки с обеих сторон сильно заболочены. Чтобы перебраться с одного берега на другой, требовалось идти по гребле (плотине), находившейся вблизи местечка. Фактически плотина находилась на большаке с запада в сторону Минска через Мышь. Через неполные 2 км на восток большак снова пересекал реку по второй плотине, в районе которой вскоре развернулись основные события.
Чуть ниже и выше этой второй плотины существовали два неудобных брода, которые можно было использовать для переправы. Один из них находился на высоте позиций Сапеги, а второй на позиции Чарнецкого. Территория в излучине Полынки имеет форму возвышенности со склонами к берегам речки. Часть войска можно было спрятать за этой возвышенностью от Хованского, который приближался с восточного направления. Сухопутный проход к излучине реки почти целиком был закрыт от обзора лесом.
Союзное войско начало строиться около шести часов утра (17). Поставить его в излучине болотистой реки командиры союзников решили под влиянием сообщения о быстром приближении врага. Река с болотистыми берегами неизбежно заставляла Хованского приостановить наступление. Выигранное время и естественная преграда позволяли войску Речи Посполитой развернуть боевые порядки.
С одной стороны, лучшей позиции и желать не надо было, но с другой стороны, если бы наши не выдержали, то путем к отступлению могла служить только плотина в тылу, возле местечка. Там возникла бы такая давка…
Был и еще один путь возможного отступления из речной излучины, чуть выше левого крыла войск ВКЛ. Этот путь представлял собой очень узкий проход между заболоченным берегом Полонки и лесом. Его недостаток был в том, что в случая своей победы московские хоругви смогли бы легко его перекрыть. Таким образом, позиция нашего войска, с одной стороны, защищала его от внезапной атаки противника, а с другой стороны, в случае отступления (и тем более бегства) она превращалась в смертельную ловушку. Все это требовало от Сапеги и Чарнецкого не просто энергичных, но наступательных действий.
Воины Сапеги стали севернее плотины, воины Чарнецкого – южнее. Плотина оказалась на участке коронных войск, которые были расставлены в следующем порядке. На правом крае – напротив заречного фольварка Патяны – стояли отряды панцирной и легкой конницы Габриэля Войниловича. Спрятанные за холмом, они не были видны московитам, стоявшим за рекой. В центре (напротив плотины) Чарнецкий поставил королевский полк, свой драгунский и две гусарские хоругви. На этом участке боя он принял личное командование. На левом крыле, граничившим с правым крылом литвинов, стояла пехота и артиллерия.
Далее продолжали фронт войска ВКЛ. Был еще небольшой резерв, спрятанный за холмом, который в подходящий момент должен был нанести удар московитам (18).
В авангарде находились 4 легкие хоругви поручика Петра Менжинского, переправленные на восточный берег реки Полонки. Они разместились в небольшой рощице, что росла за плотиной. Задача авангарда – задержать боем передовые отряды неприятеля.
28 июня 1660 года, в 8-м часу с четвертью к восточной стороне реки приблизилось войско Хованского. Воевода построил свое войско таким образом, чтобы сначала разбить левое крыло, где стояли литвины. Ибо на этом участке фронта рельеф местности давал более удобный подход к реке. С этой целью Хованский значительно выдвинул вперед свое правое крыло. Левое же осталось далеко в тылу. Подойти к реке ему мешал лес вблизи плотины (19).
Хованский рассчитывал, что его правое крыло перейдет реку и зайдет во фланг литвинам. Если и не уничтожит их, то оттеснит от реки и посеет панику, а запаниковав, они побегут в тыл войска Чарнецкого, вызвав панику и там, и тогда он легко сбросит все войско Речи Посполитой в прибрежное болото.
Первой произошла стычка с авангардом. Впереди своих главных сил Хованский выставил «перемётчиков» под командованием Флориана Слонского. Бой был жестоким. Присяжная шляхта наступала пешей, билась заядло. Хотя Чарнецкий просил своих солдат держаться как можно дольше, долго сдерживать такой напор было трудно (20). Авангард Менжинского отступил к плотине. Здесь он занял удобную позицию и разбил отряд Слонского, когда тот пошел в новую атаку. Сам Слонский попал в плен и немного позже как предатель был посажен на кол.
Первый бой закончился удачно, но пришлось поджечь в местечке много домов, чтобы сделать дымовую завесу.
Московский воевода был уверен в победе. Он не отказался от намерения разгромить сначала левое крыло противника. Поэтому сконцентрировал здесь главные силы своей конницы, взяв командование ею на себя. Центр он доверил Семену Даниловичу Змиеву. Здесь стояли рейтарские полки, пехота и почти вся артиллерия. Левым крылом московитов (напротив коронных войск) командовал князь Семен Лукич Щербатов. В резерве находился князь Трубецкой с частью конницы, эта группа стояла в тылу за рощей вблизи плотины (21).
Чтобы прикрыть свое левое крыло, Хованский занял фольварк Патяны, находившийся за небольшим ручьем. Ручей впадал с востока в Полонку и московский воевода разместил там отряд пехоты и четыре пушки – на тот случай, если бы отряды союзников перешли Полонку (22).
Как позже выяснилось, это охранение было слишком слабым. Невнимание к своему левому крылу оказалось главной ошибкой Хованского. Он не смог предугадать, что именно туда будет направлен главный удар войска Речи Посполитой. У Хованского не было времени на глубокую разведку позиций противника. Поэтому он не знал об отряде Войниловича, укрытом за холмом с противоположной стороны излучины Полонки. Скорее всего, Хованский рассчитывал, что преградой для удара противника по его левому крылу послужит заболоченный ручей, впадающий в Полынку. Хованский не думал, что конница противника перейдет обе водные преграды и ударит как раз в это крыло. Больше всего он рассчитывал на свое правое крыло, где собрал больше всего ратников, притом лучших.
Возможно также, что он, как и Чарнецкий, считал большак с плотинами самым важным направлением. Поэтому опасался, что коронные войска могут занять вторую плотину (ближайшую к московитам), пока он сам будет расправляться с литвинами. Поэтому Хованский разместил поближе к ней главные силы пехоты и артиллерии: это должно было создать впечатление, что именно сюда устремлено внимание московитов. А на самом деле судьбу сражения должна была решить лавина конницы на правом крыле, готовившаяся атаковать дивизию Сапеги.
Тем временем Чарнецкий с Сапегой пошли на хитрость. Хованский заметил, что на другом берегу есть определенное движение, которые он принял за начало отступления (23). На самом деле, этот маневр королевских войск преследовал следующую задачу: выманить московитов с выгодных позиций за плотину и отвлечь внимание Щербатова (командира левого московского крыла) от того, что происходит у него на крайнем левом фланге и заставить сосредоточить внимание на плотине, послать как можно больше ратников для ее захвата.
На этом Хованский и попался. Имитацию он принял за действительность и отправил пехоту Щербатова за плотину, чтобы принудить противника к битве. Щербатов и Змиев предостерегали Хованского. Но спесивый князь отмахнулся от советников как от назойливых мух. Какие могут быть предостережения, когда Литва убегает! (24)
Московиты быстро разбили авангард Менжинского, перешли плотину и начали занимать боевые позиции за ней. Они притянули туда несколько пушек, из которых повели обстрел пехоты Чарнецкого (25).
Тогда Чарнецкий вывел из невидимого для московитов места спрятанные там конные хоругви. Это произошло так быстро, что враг не успел опомниться, как был отброшен назад за плотину, а та часть московитов, что осталась, была изрублена кавалерией.
Хованский, увидев поражение и выход конницы Речи Посполитой на его берег, отложил удар по литвинам и перенес свое внимание на занятые Щербатовым позиции в районе плотины, оказавшиеся под угрозой захвата. Против сил Чарнецкого он направил значительные отряды конницы из группировки Щербатова, что еще больше ослабило левое московское крыло. Перейдя в атаку, московская конница быстро вытеснила противника через плотину на противоположный берег (26). Теперь внимание московитов уже настолько сосредоточилось в центральной части боевых порядков, где находилась плотина, что левое крыло совсем выпало из сферы внимания московских воевод.
Настал тот момент, когда решающий удар должны были нанести как спрятанные на дальнем правом крыле хоругви Войниловича, так и хоругви Полубинского. Павел Сапега начал наступление на правое крыло московитов. Его пехота отбросила от берега реки московскую пехоту, одновременно в атаку пошли гусары Александра Полубинского. Гусары нанесли московской пехоте ужасные потери. Ее строй был разбит столь удачно, что «никто древка даром не сломал». Однако вскоре натиск литвинского войска был остановлен упорной обороной многочисленной московской конницы, находившейся на этом крыле.
Через какое-то время московиты перешли в контрнаступление. Их кавалерии удалось обойти с левой стороны войско Сапеги и даже зайти ему в тыл. Это создало сложную ситуацию. В опасности оказались и Сапега, который потерял лошадь, и Полубинский. Спас Сапегу, жертвуя своей жизнью шведский офицер Зас. Его как своего пленного Сапега после примирения со Швецией взял к себе на службу. На поле брани у Полонки он спас жизнь гетману, отдав ему своего коня, а сам остался пешим и погиб от рук московских всадников. Эти впечатления надолго врезались в память великого гетмана:
«Езда /конница/ нам с тыла заскочила, с той большой небеспеки сам правый Бог чудесно его милостью меня с паном писарем спас, ибо уже нас было давили» (27).
Но литвины устояли. Временный кризис был преодолен. Этому помогло появление новых формирований ВКЛ, которые форсируя брод на реке, одно за другим вступали в битву. Теперь уже правое московское крыло должно было защищаться и не могло оказать сколько-нибудь значительную помощь другим своим отрядам, а тем более левому крылу…
Тем временем Войнилович вывел свои хоругви из засады и быстро подошел к реке, с трудом преодолевая ее болотистое русло, поросшее густыми высокими зарослями. Пехота московитов первой заметила всадников Войниловича и открыла по ним огонь. А вслед за нею и конный резерв Трубецкого (бояре и рейтары) атаковал всадников Войниловича, которые не успели зарядить огнестрельное оружие после предыдущего залпа. Участник той битвы мазовецкий шляхтич Ян Пасек позже вспоминал:
«Поздно было огонь давать, когда летел град пуль. Полегли убитыми много жолнеров, многие получили ранения. Но с еще большим порывом пошли мы на них, потому что видели, что едва ли не все сгинем, если спины покажем. И вслепую полезли в огонь, и с ними перемешались, как зерно с крупой, потому что уже нельзя было иначе» (28).
Бой был жестокий, победа склонялась то на одну, то на другую сторону. Один из всадников Войниловича ранил Трубецкого ударом сабли по голове. Это сломало дух московитов и царская конница обратилась в бегство.
Тем временем Чарнецкий усилил натиск на московский центр, чтобы облегчить задачу Войниловичу и помочь своим драгунам, которые мужественно удерживали плацдарм на московском берегу, несмотря на мощный натиск московитов. В ходе жестокого боя воины Чарнецкого отступили. Плотина опять приковала к себе внимание Хованского. Но это продолжалось недолго. Ситуация на левом крыле московских ратников резко изменилась. В погоне за Трубецким конница Войниловича зашла глубоко в тыл Хованского. Это вызвала замешательство в московском войске на позициях Щербатова и Змиева, которые дрались с Чарнецким.
Ситуация для Хованского сложилась опасная. Мощное давление в районе плотины не прекращалось, противник зашел в тыл, на правом крыле напирали литвины. Хованский вынужден был принять решение: перебросить очередные отряды конницы с правого крыла и направить их в тыл Чарнецкого. Но как вспоминал Пасек, натиск этих новых войск все более слабел:
«Уже видно было, что на них страх находит. Те, которых против нас пустили, тоже бьются поневоле. Побегут на нас, потом опять отступят, а тем временем на них сильно напирает наш главный корпус»… (29)
В этот момент любое промедление было, как говорят, смерти подобно. Требовалось как можно скорее использовать замешательство московитов в свою пользу и нанести сильный удар по их центру. В случае удачи этого удара хоругви Войниловича и литвинские хоругви, которые выходили на московские тылы, стали бы наковальней, на которой можно было размолотить все войско Хованского. Это и было сделано.
События разворачивались очень быстро. Увидев разгром центра, обратилась в бегство московская конница левого фланга. Следом за ней убежала добрая треть пехоты. То были первые беглецы. Конники Войниловича ударили с тыла по отрядам Щербатова. А напор литвинов сломал сопротивление правого московского крыла и хоругви Сапеги сильно врезались с этой стороны в правый фланг конницы Хованского. В боевых порядках московитов возникло замешательство, ибо большая часть войска Хованского оказалась под атакой со всех сторон. От наступления Хованский перешел к обороне. Она принесла московским войскам огромные потери. Ян Пасек писал:
«Значительно уже поредел левый фланг московский и сама середина. А здесь правый фланг московский, который с нашим левым схватился, тоже начинает отступать. И опять пошла такая свалка, что одного гонишь, а второй здесь как здесь над головою с саблей стоит; этого зарубишь, а второй как заяц на гончих бежит; требовалась голова как на шарнирах, чтобы и вперед смотреть и назад оглядываться»… (30).
Первой обратилась в бегство московская конница. В погоню за ней устремились хоругви Кмитеца. Они гнались до поздней ночи, совсем рассеяв беглецов.
Однако после разгрома и бегства кавалерии еще осталась сильная группировка пехоты Змиева, которая стояла рядом с лесом, росшим вблизи плотины. Удар панцирной кавалерии разорвал ряды пехоты. Тогда виленский воевода послал по флангам со стороны леса другие, более легкие хоругви, чтобы оттеснить пехоту от леса. Но московиты организовали оборону. Пришлось их окружать и вести по ним пушечный огонь. Во время этого боя погиб Змиев. Тогда пехота стала выходить из рощи и просила остановить бой. Но пощады ей не дали. Выбитых с большим трудом из леса московских пехотинцев в поле вырубила конница. Сапега потом писал:
«Трудно было связать руки разъяренным жолнерам и выбили они три тысячи до одного».
Битва была выиграна. Спесивые завоеватели бежали кто куда, погибая под саблями поляков и литвинов. Щербатый попал в плен. Хованский, получивший две сабельные раны, в панике поскакал к Ляховичам. Он хотел спастись под прикрытием остававшейся там части войска. Следующей ночью он был уже в Минске. Оттуда двинулся дальше на восток и остановился лишь в Смоленске.
По окрестностям разнеслась радостная весть о великой победе над врагом. Она быстро дошла до Ляхович. Даже раньше, чем войска Речи Посполитой. Ободренный этой долгожданной победой Станислав Михаил Юдицкий – комендант ляховичской крепости – сделал вылазку и пошел с гарнизоном в наступление, причинив серьезные потери московской пехоте. Захватив пушки, он повернул их против агрессора. В результате был захвачен весь обоз Хованского с огромным запасом продовольствия, стадом коров, и многим другим имуществом, награбленным московитами в нашем Отечестве. В этом обозе были припасены и колодки с кандалами для литвинов. Коров (около восьми тысяч голов) раздали крестьянам, а кандалы пригодились для пленных московитов (31).
По разным данным, в битве на Полонке погибло от 10 до 16 тысяч московитов. Это был разгром главных сил царских войск, действовавших в тот момент в ВКЛ и коренной перелом в ходе войны. В тылу захватчиков с новой силой разгорелась партизанская борьба. Вскоре войска Сапеги и Чарнецкого были уже под Борисовом. Тем же летом радовались освобождению уцелевшие жители Кричева, Шклова, Мстиславля…
На Поднепровье и Подвинье под оккупацией еще оставались ряд поветов и такие города как Полоцк и Витебск. Еще несколько лет продолжались походы и сражения. Были новые блестящие победы, случались и поражения. Но все это происходило уже на восточном и северо-восточном пограничье нашего государства. Периоды военной активности чередовались с переговорами.
Наконец в январе 1667 года в деревне Андросово под Смоленском был подписан договор между Речью Посполитой и Московским царством. По его условиям к Москве отошли Смоленщина и западная Брянщина, а также левобережная Украина и Киев. Московскому царю не удалось достичь своей главной цели – уничтожить наше государство. Он добился лишь восстановления тех границ, что существовали в конце правления Ивана III. ВКЛ существовало еще 125 лет – до 1792 года.
